Самый долгий месяц – февраль
В этом году зиму давали по полной программе: с обильными снегопадами, морозами, метелями и обледенением. Жизнь зимой стала тягучей и вязкой, как патока, казалось, в мире замедлилось всё: темп речи, шаги и жесты людей, твоё собственное кровообращение, движение машин и пешеходов, вращение земли вокруг солнца.
И ждёшь – не дождёшься, когда же, наконец, вместо обледеневших веток за окном увидишь набухшие почки, а за ними и первые нежно-зелёные, просвечивающие на солнце, листочки. Но нет, весна не спешит приближаться, несмотря на то, что в День Сурка нам пообещали скорое потепление. Весна, как капризная поп-звезда, заставляет ждать своего выхода на сцену, и ты с надеждой поглядываешь на градусник за окном и, выходя на улицу, жадно вдыхаешь воздух, пытаясь различить в нём первые запахи весны: талого снега, сырой земли, прошлогодних гнилых листьев.
И мучительно ждёшь, когда же наконец, начнёт прибавляться день, и вечером, возвращаясь с работы, ты уже не будешь осторожно пробираться от метро к дому в непроглядной тьме по жёлтовато-серой каше из толчёного льда, снега и соли, подняв воротник дублёнки и замотавшись до переносицы тёплым шарфом, а сможешь, не спеша, пройтись светлым вечером по сухому асфальту в ботиночках на тонкой подошве и лёгкой куртке, поглядывая вокруг, подмечая радостные перемены в природе.
И вот, наконец, земля лениво и неповоротливо подставляет солнцу тот бок, на котором находишься ты, и зима понемногу отступает, но ещё не сдаётся, ещё напоминает о себе редкими снежинками и морозцем по вечерам.
Но вот уже дуют весенние ветры, гонят зиму прочь, и она, как засидевшаяся гостья, выпрваживаемая хозяевами, неохотно поднимается с места и медленно, переваляваясь с боку на бок, бредёт прочь в своём старом зипуне и залатанных валенках, укутанная пуховым платком, оставляя за собой лужи во дворе и слякоть в подворотнях.
И мы, промёрзшие до костей, простуженные, полуживые, надсадно кашляющие, с перманентно заложенным носом и красными, обветренными руками, выжившие исключительно на леденцах от кашля и чае с малиной, научившиеся ценить благословенное тепло человеческого жилища больше денег, мы, дожившие до весны, наконец, запрокидываем голову и смотрим на небо, на высокое нежно-голубое небо, которое мы не видели так долго, потому что все эти месяцы город был накрыт серым ватным колпаком.
Мы смотрим на небо, улыбаемся потрескавшимися губами и понимаем, что тепло – будет, мы – есть, и всё у нас ещё впереди.
«Эй вы, синегубые!
Эй, холодноносые!
Эй вы, стукозубые
И дыбоволосые!
Эй, мурашкокожаные,
Мерзляки, мерзлячки,
Мокрые, скукоженные!
Начинаем скачки!»
Владимир Высоцкий